— Какой же ты дурак, Лёха! Как же ты меня обижаешь этим! — в сердцах произнёс Яков. — Ты так ни черта и не понял. Стало быть, по-твоему, дружба оплачивается, и ты теперь мой денежный должник? Как тебе не стыдно, Лёха?

Алексей подошёл к Якову и обнял его.

— Прости, Яша, прости, — искренне произнёс Алексей. — Поверь, у меня и в мыслях не было тебя обидеть.

Но Якова это не остановило, он продолжал распаляться.

— Эти ничтожные деньги ничего не стоят по сравнению с теми пятнадцатью рублями, которые ты тогда заплатил за меня. Забыл? А я тебе напомню. Кажется, в восьмом классе на что-то собирали взносы. А у меня, как всегда, не было денег, потому что наша семья еле сводила концы с концами, а моя мама, как и твоя, часто болела. И тогда в моё отсутствие один из одноклассников высказался, что жид Яша скорее повесится, чем сдаст пятнадцать рублей на нужды класса. Мне это Сашка Арамцев рассказывал. Ну, а ты достал свои деньги и сказал, что их передал я. А потом в коридоре закатал в глаз моему обидчику. Я хотел тебе вернуть эти деньги, но Сашка отсоветовал, сказав, что этим ты только обидишь Атоса.

Алексей медленно покачал головой, вспоминая этот случай, но Портель не унимался.

— А когда мой отец оставил нас и ушёл к другой женщине, как нам тогда было тяжело, Лёха! И конечно же я никогда не забуду, как ты помогал нам в то трудное время. Даже деньгами, пусть небольшими. Но я-то знаю, как они тебе доставались, когда по вечерам ты работал грузчиком.

Портель некоторое время помолчал, а затем неожиданно спросил:

— Лёха, а какие у тебя планы на будущее?

Алексей тяжело вздохнул и, опустив голову, произнёс:

— Всё придется начинать с нуля. Жизнь, работу. Но это всё мелочь. Самое главное — я свободен и мы с Людмилой хотим пожениться. Я её очень люблю и теперь никому не отдам.

— Это здорово! А Пашка?

— А что Пашка? Его я усыновлю.

— Молодец, Алексей, — с грустью произнёс Яков. — А вот у меня в личном плане так ничего и не сложилось, несмотря на головокружительную карьеру и успехи в разных областях.

Яшка Портель был славный парень, достойный нашего мушкетёрского сообщества. Еврей по национальности, он в пух и прах разбивал все предрассудки, связанные с незаслуженными обвинениями в адрес этого национального меньшинства. Он был смел и храбр, а главное — не жаден и очень добр. Про таких говорят: «Последнюю рубашку отдаст». Но это было не всё. Яшка был очень талантлив. С раннего детства он активно занимался радиолюбительством. И уже к десятому классу имел ранг международного радиолюбителя. Отрицательным же качеством его натуры было необузданное хвастовство, граничащее с враньём. Так, ему ничего не стоило одурачить всех в том, что он постоянно связывается с космонавтами по радиосвязи и даёт им полезные советы. И многие верили в это, принимая за чистую монету. В одном только не везло Яшке. Это постоянные неудачи на женском фронте. Он мог часами вдохновенно и увлечённо рассказывать своей очередной пассии, как электромагнитные поля красиво пронизывают пространство и как по эклиптике движется ракета. Но, к сожалению, девушки не оценивали этот вдохновенный порыв и вулкан технических страстей. Разочарованные, они покидали его навсегда, страждущие совсем других страстей. Алексей всегда говорил в этом случае: «Хотя бы одну сотую долю от характера Сашки Арамцева, и у Портеля всё было бы о’кей на личном фронте». Но, что дано одному, не дано другому.

Алексей подошёл к поблёкшему Портелю и обнял его за плечи.

— Ну, не раскисай, Портос, значит, не настало ещё твоё время, и всё у тебя впереди. Встретишь ты ещё свою принцессу на белом коне.

— Да пошёл ты в баню со своим белым конём. Сашка Арамцев, Петька Дарьянов уже давно женаты. Ты скоро там будешь, а у меня, видно, судьба такая — жить бобылём.

Услышав про Дарьянова, Алексей резко остановил Портеля и скорбно произнёс:

— Яшка, Петька Дарьянов полгода назад погиб в Афгане на моих глазах.

Портель подавился дымом от сигареты и, выпучив глаза, прошептал:

— А тогда кто мне звонил и вытащил сюда две недели назад? Его тень или тень отца Гамлета?

И впервые за всё время Яков рассказал о разговоре с Петькой Дарьяновым. Алексей был ошеломлён и подавлен.

— И какого чёрта ты сразу всё это не рассказал?

— А я считал, что вы с ним переписываетесь.

— Выходит, он не погиб, а каким-то образом остался жив, а потом вернулся на Родину?! — прошептал поражённый Алексей. — А ты знаешь, Яшка, ведь он инвалид, без обеих ног.

Яков долго качал головой, а затем тихо произнёс:

— Лёха, а ведь он почти святой человек. Это же надо — бескорыстно броситься тебе на помощь, утаив своё наверняка бедственное положение.

— Нет, Яшка, он не святоша, он нормальный настоящий мужик, каких у нас на Руси хоть пруд пруди.

Алексея осенила мысль, и он со всей силы затряс Портеля за плечи.

— Яшка, а каков его адрес?

— Не знаю. Я же тебе говорю — звонок был из Москвы, ну и…

— В общем, ни черта ты не разузнал о Петьке, — в сердцах проговорил Алексей.

— Зато ты со своей сеструхой Валькой много разузнал, — в свою очередь осклабился и разозлился Портель. — Ведь это от неё Петька узнал, что ты в тюряге.

Оба долго сидели молча. Обоим было очень и очень стыдно.

— Как только встану на ноги — обязательно найду его, в самое ближайшее время, — закурив после многолетнего перерыва, произнёс Алексей.

— Я тоже, Лёха, не буду сидеть сиднем. При первой же возможности разыщу Петьку.

На том и порешили.

— Ладно, Лёха, давай спать, завтра у нас состоится ещё один мужской разговор, потому что мне через несколько дней уезжать.

Яшка был соней. А Алексей рано утром, как Руслан, понесся к своей ненаглядной Людмиле. Боже, какое счастье переполняло их! Они были вновь вместе. Единственное, что ещё омрачало их радостное существование, — это болезнь Людмилы. К счастью, побои не оставили серьёзных увечий. Алексей очень жалел и буквально лелеял и носил на руках свою ненаглядную женщину. Находясь в этом сказочном счастье, он не мог недооценить заслуги следователя Анциферова. И конечно же, улучив время, ещё раз посетил своего бывшего «врага» детства, чтобы вновь поблагодарить. При разговоре с Анциферовым Алексей поинтересовался делами своего сокамерника Антона.

— Фёдор, а ты не слыхал, когда состоялся суд над моим